– На заре электрификации Страны Советов был разработан план ГОЭЛРО с целью обеспечения населения всего Советского Союза электрической энергией, – рассказывает ученый. – Но, чтобы выполнить заветы Ленина и в каждом доме повесить «лампочку Ильича», необходимы были гигантские электростанции, от которых в разные концы страны должны были пойти сети проводов. Тогда, естественно, не задумывались о потерях и затратах – людских и, естественно, материальных. Из получаемой энергии до потребителя фактически доходило не более 5–10%, а большая часть терялась по пути к нему.
С той поры прошло более восьми десятков лет, а воз не только и ныне там, – ситуацию еще более продолжают усугублять строящиеся атомные электростанции, каждая стоимостью не менее 3,5 миллиарда евро, взятых в большинстве случаев в долг. Япония и многие технически продвинутые европейские страны, за исключением Франции и Бельгии, поняв неэффективность АЭС, уже отказались от них. Один из примеров прогрессивного развития энергетики продемонстрировали ученые Швеции, создавшие экологически чистый город Мальмо, который не подключен к энергетической системе.
На свое изобретение Толеухан Мунсызбай давно уже получил патент.
– Моя газотурбинная установка хороша тем, что использует энергию сгораемого топлива на 90–98%, а двигатель внутреннего сгорания, который лежит в ее основе, – не более 5%, – говорит он.
64-летний ученый сообщил, что прогрессивных идей, подобных этой, у него много, но на суд общества он предлагает только те из них, в которых стопроцентно уверен. Газотурбинный двигатель, способный сэкономить государству миллиарды евро, – один из них.
Он отнюдь не похож на сумасшедшего. Свой диплом в Казахском государственном политехническом институте им. Ленина (прежнее название КазНТУ им. К. Сатпаева) Толеухан Мунсызбай защищал в 1971 году, уже будучи в звании изобретателя СССР. Демонстрируя документ, свидетельствующий об этом, ученый сообщил, что в советскую бытность у него было внедрено в производство 10 изобретений (сейчас 5 запатентованных, но не внедренных разработок). То, как он их внедрял, заслуживает отдельного рассказа.
…Март 1976 года. Молодой тогда ученый работал в отраслевой научно-исследовательской лаборатории автоматизации процессов волочения, которая находилась на территории Алматинского завода тяжелого машиностроения (АЗТМ). Приехав однажды по делам исследовательской деятельности в командировку на Магнитогорский калибровочный завод, он попытался попутно продвинуть свою разработку, от которой дома отмахивались, – систему управления намоточного аппарата волочильного стана, но услышал от магнитогорцев, что предлагаемая им идея противоречит законам физики. Ему так и сказали: «Этого не может быть, потому что не может быть».
В очередной командировке (она случилась в июне того же года) опять стал предлагать свой проект и услышал то же самое: не может быть, потому что не может быть. В сентябрьский свой приезд ученый из Казахстана, проявив редкую назойливость, продолжал продвигать свою идею магниторгорцам. Начальник технического отдела, как вспоминает Толеухан Мунсызбай, вскричал в сердцах: «Ну ты и упертый! Достал уже! Хорошо, дам станок на два дня. Если докажешь, что твоя система лучше, чем АЗТМовская (один из представителей этого завода – проектировщик альтернативного стана – тоже, оказывается, был в это время там), мы заключим с тобой договор на 10 тысяч рублей. А если она не заработает, то напишем ректору Казахского политеха, чтобы этого авантюриста Мунсызбаева (тогда изобретатель носил такую фамилию) больше не посылали в командировку на наш завод».
– Я согласился и за один день переделал всю систему управления намоточного аппарата, чтобы улучшить технологический процесс наматывания проволоки на катушку с целью сохранения ее качества, а на следующий уже проводил эксперименты, – вспоминает изобретатель те далекие дни. – И надо же такому случиться – в этот день руководство завода во главе с директором обходили цеха. «Что он здесь делает?!» – ткнул в меня пальцем директор.
Начальник техотдела засуетился и кинулся что-то невнятно объяснять. В это время находившийся в составе делегации представитель АЗТМ нечаянно нажал на аварийный стоп испытуемого стана, тот остановился и… все. После этого всем сразу стало понятно, что это очень хороший стан: был бы плохой, проволока бы оборвалась, и в разные стороны полетели опасные для жизни стальные пульки.
– И тут на арену вышел я, – продолжает ученый. – На вопрос директора: «Что, в конце концов, здесь творится?! – сказал как ни в чем не бывало: «Ничего страшного. Нажмите на кнопку «Пуск», и стан снова заработает».
Ну дальше я, признаюсь, поступил немножко некрасиво. Когда мы подошли к рядом стоящему волочильному стану, система управления которого была разработана на АЗТМ, представитель этого завода, чтобы никто не наступил на аварийный стоп, зажал его ногами с двух сторон. А я подкрался сзади, наступил на него и отскочил назад. Что было дальше? Волочильный стан резко остановился, намоточный аппарат порвал проволоку, и все стали прятаться от летящих в разные стороны пулек.
Разъяренный директор приказал после этого заключить со мной договор, выплатить обещанную премию и переделать все станы под мою систему управления, а представителя АЗТМ распорядился отныне на территорию завода не пускать. Эту историю я рассказал к тому, что вначале любая новая идея кажется абсурдной, поэтому она подвергается обструкции. На втором этапе кое-кто, от кого зависит ее судьба, начинает задумчиво почесывать затылок: а вдруг что-нибудь получится? На третьем потирают руки: ну это и должно было быть именно так изначально. Неисправимый оптимист Толеухан Мунсызбай своим энтузиазмом заражает и студентов. Когда в 2006 году аким Алматы объявил конкурс на лучшую студенческую работу в области техники, из пяти грантов три выиграли его ученики. После того, как учитель на церемонии награждения объяснил всем присутствующим на популярном языке предлагаемые студентами идеи, тогдашний аким города Имангали Тасмагамбетов произнес фразу, которая до сих пор веселит седовласого изобретателя: «Такие сумасшедшие, ой, простите, гениальные идеи могут излагать только настоящие ученые».
Но вернемся к газотурбинному двигателю. На вопрос, почему бы, если он так уверен в эффективности выдвигаемой им идеи, не продать ее за хорошие деньги тем, кто сможет сказку сделать былью, ученый вздыхает:
– Не умею. Как ученый, я могу лишь наглядно продемонстрировать свое изобретение, но для этого опять же нужны деньги. Вот сейчас я снял все свои пенсионные сбережения – полмиллиона тенге, буду делать опытный образец газотурбинного двигателя. Бизнесмены ведь дальше своего носа не видят – они хотят быстрой прибыли. А самые мои серьезные оппоненты – это так называемые нефтяные магнаты: если повсюду внедрять газотурбинные установки, их нефть окажется никому не нужной. А в заключение я хочу еще раз повторить: от строительства новых гигантов в области энергетики необходимо срочно отказаться, так как капиталовложения в них слишком затратные. Действующие в настоящее время электрические сети также требуют значительных средств для ремонта и обслуживания. Если хотя бы одну десятую из направленных на это сумм потратить на производство мини-электростанций, то мы локально обеспечим дешевой электроэнергией и жилые дома, и офисы, и строительные организации, и заводы, и фабрики.
Галия ШИМЫРБАЕВА
