Проспект Рыскулова

Стремительный рост Алматы ввысь и вширь сопровождается беспрестанным переименованием улиц. Впрочем, в последнее время этот процесс, кажется, приостановлен, и, тем не менее, даже старожилам не всегда удается быстро отыскать нужный адрес. Помочь в этом может тоже не всякий алматинец, равно как и ответить, кем был и чем прославился человек, чье имя носит та или иная улица. Говорю об этом со знанием дела, потому что подобная ситуация не раз возникала в отношении моего отца Турара Рыскулова, в честь которого более тридцати лет назад был назван один из основных проспектов города. Мне доводилось слышать, что Рыскулов, наверное, поэт, изобретатель, архитектор. Так говорят, как правило, более молодые горожане, и в этом нет ничего предосудительного, поскольку просветительство такого рода у нас оставляет желать много лучшего.

Члены семьи Т.Рыскулова. Арифа Атауловна Исенгулова (в центре) и ее дети (слева направо: Шамиль, Азиза, Надия, Рашид)

Когда я узнала о появлении не затихающего ни днем, ни ночью проспекта Рыскулова, то, поразмыслив, приняла данное ему название в противоположность тем, кто посчитал эту улицу слишком шумной и чисто производственной. В моем воображении трудовая, заполненная грузовым и пассажирским транспортом, окруженная промышленными предприятиями трасса стала олицетворением столь же напряженной и насыщенной жизни Турара Рыскуловича, обладавшего необычайной работоспособностью.

Стимулом для появления этого материала явилось желание напомнить не только о жизни и деятельности Т. Рыскулова (1896—1938гг.), но и обратить внимание читателя на нередко встречающиеся в печати искажения сведений о нем и его семье.

Так, в Интернете помещено справочное издание «Казахи, исторические личности». В страничке, посвященной Турару Рыскулову, фигурирует его фамилия в измененном написании. Видимо, авторы решили ее облагородить, изменив окончание на казахский лад. Но ведь это недопустимо! Нельзя вносить какие бы то ни было коррективы в фамилию без одобрения самого ее носителя. Думаю, что закон и элементарная этика такой вольности не допускают. Кроме того, в этом тексте указан неверный год кончины отца. Свидетельство о смерти от 19 апреля 1943 года с диагнозом «паралич сердца» мы получили в 1957 году, уже после реабилитации 1956 года. Оно является таким же вымыслом составителей биографической справки, как и надуманная судом 58-я расстрельная статья. Дело в том, что истинная волна разоблачений сталинских репрессий наступила значительно позже, а потому о смерти Т. Рыскулова в 1943 году мы читали в печати все еще в 70-х и начале 80-х годов. Однако настоящая дата расстрела — десятое февраля 1938 года — давно восстановлена. Нельзя же бесконечно переписывать старые данные и помещать их в Интернете как подлинные. Надо бы знакомиться с первичными документами и не забывать о нераскрытых еще белых пятнах репрессивного времени. Сведения же в Интернете следует корректировать!

В 2006 году издана книга об улицах Алматы «Мой город другим не заменить». Фамилию автора не называю, так как не хочу популяризировать это издание. В коротком (менее одной странички) рассказе о Т. Рыскулове автор умудрился сделать несколько ошибок. Так, он уверен, что Турар Рыскулович родился в казахской аристократической семье. Увы! Отец Турара был байским батраком-кочевником. В своей автобиографии мой отец подробно описывает «всю эту неприглядную жизнь выходца из самых забитых и угнетенных слоев киргизского (казахского) народа». Доведенный до отчаяния изнурительным трудом, нищетой, непомерными налогами, оскорблениями, унижениями, клеветой Рыскул Жылкайдаров убивает своего угнетателя — волостного управителя. О тяжелейшем жизненном пути этого казаха-табунщика и его семье рассказано в повести Мухтара Ауэзова «Выстрел на перевале» и поставленном одноименном кинофильме. В 1905 году отца Турара арестовывают, заковывают в кандалы и отправляют на каторгу в Сибирь. Боясь мести, Рыскул забирает с собой девятилетнего Турара, однако дальше пересыльной верненской тюрьмы сыну не позволили следовать за отцом.

До этого финала мой мятежный дед в 1903 году был провод­ником по горам Заилийского Алатау известного ученого, действительного члена Русского географического общества С. Е. Дмитриева. Он писал в своем опубликованном в 1923 году труде, восторженно отзываясь о Рыскуле: «Сильный духом, знаменитый охотник, знаток здешних гор провел нас дорогой, неизвестной ранее». Заслуги Рыскула Жылкайдарова перед наукой отмечены тем, что на географической карте Казахстана имеется долина реки Кок-булак, названная его именем («Долина Рыскула»).

Следующая коварная ошибка пишущего о проспекте Рыскулова кроется в неверном дне расстрела отца. Им на веки вечные стала ночь на десятое февраля злопамятного 1938 года. Далее автор уверяет, что причиной этой кары стало создание Т. Рыскуловым Всесоюзного объединенного центра. Какого? Не называет. В чем его криминал? Не объясняет. Зачем-то еще попутно перечисляет членов этого объединения, что тоже не раскрывает его сути. Потрясающая наивность и неосведомленность! На самом деле Т. Р. Рыскулов был обвинен в преступлениях, предусмотренных статьей 58 по четырем подпунктам: «измена Родине», «террор», «диверсия», «участие в контрреволюционной деятельности». Суд под председательством В. Ульриха длился 15 минут и завершился приговором: «К высшей мере наказания — расстрелу». Кстати, место захоронения останков отца тщательно скрывается до сих пор. Ни на один запрос ответа нет, как и при моих личных встречах на Лубянке со спецсотрудниками справочного отдела. Т. Р. Рыскулов не числится в московском Бутово, в овраге которого покоится множество расстрелянных. Позже я узнала, что расстрелы в Бутово проводили после 1938 года. Нет отца и на Донском кладбище в Москве, где представлены большущие альбомы с казненными репрессированными. О судьбе останков отца до нас дошли только слухи из неофициальных источников, но они, по-видимому, навсегда останутся неподтвержденными.

Продолжая просматривать вышеупомянутую книгу, обнаруживаю неточность в адресе проживания Турара Рыскуловича. И более всего меня интересует причина столь особого внимания к улице Мясницкой. Ведь все последние до ареста годы, то есть с 1932 по 1937, отец и мы, его семья — вплоть до 1938 года были прописаны и жили в доме номер 25 по улице Чайковского. Ныне ей возвращено первоначальное название — Новинский бульвар, и дом под этим же номером остался стоять на своем месте.

После ареста отца 21 мая 1937 года семья наша стала убывать. Через два месяца вслед за папой увели двадцатилетнего родного брата моей мамы (в девичестве Азиза Тубековна Исенгулова) — Шамиля и отправили отбывать пять лет в Коми АССР. За ним был осужден мой сводный брат Искандер (Шурик) Рыскулов и сослан в Онеглаг. Ему было всего 17 лет. В лагере он заработал тяжелую форму туберкулеза легких, был освобожден в 1939 году и отправлен назад в Москву, где в 1940 году в возрасте двадцати лет скончался. В феврале 1938 года забрали тещу Турара Рыскуловича — Арифу Атауловну Исенгулову, мою пятидесятилетнюю бабушку, и на восемь лет этапировали в Карлаг как ЧСИР (члена семьи изменника Родины), где она через восемь без малого лет скончалась от кровоизлияния в мозг. Вслед за своей мамой в апреле 1938 года погнали жену Т. Рыскулова Азизу с грудным ребенком (моей младшей сестрой Ридой) по этому же этапу в тот же Акмолинский лагерь жен изменников Родины (АЛЖИР). Однако все годы моя мама и бабушка находились порознь, на разных «точках», и больше никогда не встречались. Мою сестру Риду отобрали у матери в трехлетнем возрасте и вместе с такими же обездоленными детьми увезли грузовиком в Осакаровский детдом Карагандинской области. Наша мама пробыла в Карлаге почти десять лет.

Меня, четырехлетнюю, и сводную девятилетнюю сестру Майю Рыскулову отправили в Дубчанский детдом Одесской области. Из этого приюта Майю забрала первая жена папы Надежда Константиновна Рыскулова (Пушкарева), человек необычайной душевной доброты, посвятившая свою полную лишений жизнь двум дочерям Т. Р. Рыскулова — своей родной Софье и взятой из детдома Майе. Позже, в 1949 году, Майя Тураровна, длительное время обивавшая пороги соответствующих московских учреждений в поисках правды о судьбе отца, была приговорена к пяти годам ссылки на поселение в Карагандинскую область как социально опасный элемент.

Меня забрала из детдома в Москву семья родного брата мамы Рашида и его жены Саиды. Однако в начале войны в 1941 году я опять была отправлена в детдом в Челябинскую область, село Чесма. Ближе к концу войны меня вновь вернули к дяде Рашиду, которому как родственнику осужденной сестры и ее репрессированного мужа навсегда запретили работать по своей специальности авиационного инженера, окончившего Московский авиационный институт (МАИ).

Самая младшая мамина сестра Надия, которой во время арестов своих родных было 15—16 лет, дважды пыталась встретиться со своей мамой и сестрой. Для этого она проделывала длинющий, тяжелейший путь в товарных вагонах от Москвы до казахстанских лагерей. Но ее не допускали даже издали взглянуть на своих родных. Мой бесконечно дорогой человек, истинный альтруист, любимая тетя Наденька — Надия Тубековна Исенгулова (Чумбалова) — прожила, как и ее мама (моя бабушка), всего те же 58 лет и скончалась также от инсульта.

Повальные политические репрессии оставили после себя миллионы загубленных жизней и пострадавших. Зловещие последствия нашли свое отражение не только на судьбах вернувшихся из заключения, но и на их оставшихся детях и родственниках. Аксиома, что «сын за отца не отвечает», была забыта сразу вместе с неправедными арестами родителей. Таких, как мы, не принимали в вузы, выпускников школ под разными предлогами лишали заслуженных медалей, поступившим в институты запрещали жить в общежитии. Некоторые родственники, особенно высокопоставленные, боялись нас и даже подсылали людей с предупреждением не приближаться к их дому. Не получалось тесного сближения и с другими родными. Тем не менее находились люди, помогавшие юным изгоям. Это были отдельные сочувствующие и понимающие, отважные личности, но не коренной национальности.

Дети, выросшие без родной матери, носили в себе лишь ее воображаемый образ. Мать, долгие годы не видевшая своих детей, вообще не представляла их повзрослевшими. Мы, две сестры и мать, встретились фактически совсем незнакомыми. Начался период узнавания друг друга, изучения характеров и привыкания. Долгое время мы не могли произнести слово «мама». Наконец я как старшая начала его выговаривать, но называла маму только на «Вы». За мной последовала сестра. Разве это не трагедия?

Возвращаясь к теме ошибок и искажений в публикациях о Т. Р. Рыскулове, предлагаю разбор очень странного материала в «Аргументах и фактах-Казахстан» (№ 6 2008 года) с воспоминаниями о дяде его племянницы, то есть моей двоюродной сестры Оспановой С. Узнали мы с ней друг друга уже во взрослом состоянии, но встречались очень редко. Ее короткая публикация с фотографиями оказалась в рубрике «История» и подразделе «Увлекательное». С фото на меня смотрели родные лица узников 1937 года, и вдруг — «увлекательное»!

Прочтя представленное на газетной странице художество, я поняла, что оно действительно похоже на фантасмагорическое сочинение с увлекательно-завиральным уклоном. Не реагировать не имею права — а вдруг найдутся желающие цитировать родственницу Т. Рыскулова.

Сегодня Оспановой С. 81 год, так как она с 1927 года рождения. Чем же вызван такой фонтан воспоминаний, который привел ее в популярную газету? Дело в том, что своего дядю, то есть Турара Рыскуловича, она могла видеть только с пятилетнего возраста, когда в 1932 году их семья приехала в Москву, и до начала мая 1937 года, когда чета Рыскуловых уехала в Кисловодск. Тогда ей не исполнилось и десяти лет. Следовательно, воспоминания могли коснуться лишь неполных пяти детских лет. Похоже, человек многие десятилетия вынашивал какие-то неприязненные чувства: неудовлетворенность, злобу или зависть и в целом — антипатию к своему дяде, а может быть, и к его детям, внукам и правнукам. Сквозит явный негатив и непоследовательность. Хвала сменяется хулой, путаница в годах, отсутствие конкретных дат, названий городов и мест пребывания действующих лиц, незнание родственных отношений и вообще элементарная ложь.

Апогеем этого блефа является представленный Оспановой С. сценарий ареста ее дяди Турара где-то в Казахстане. Город не указан, зато подчеркнуто, что это происходило в каком-то ресторане. Арестовали отца якобы в 1938—1939 годах. В эти же годы Турар (она дядю называет так) будто бы женился на молодой Азизе. Моя рука отказывается повторять эти глупости и, боюсь, что для того, чтобы их опровергнуть, придется переписать почти все напечатанное на эту тему в «АиФ-Казахстан». Дело в том, что истинные факты ключевых событий жизни Т. Р. Рыскулова документально подтверждены и освещены в исторической литературе, а также дополнены тем, что пережила наша семья.

Суммируя все это, как, впрочем, и свой собственный опыт и знания, хочу сказать следующее. Мои родители познакомились в 1930 году, поженились в 1931-м в Москве, а в 1933 году родилась я. В период ареста мама была на восьмом месяце беременности моей сестрой. Чета Рыскуловых в мае 1937 года прибыла в город Кисловодск на короткий отпуск. Отец, по словам мамы, привез для работы рукопись своей большой монографии «История Казахстана» объемом около тысячи страниц. Остановились они на съемной квартире. Ранним утром 21 мая 1937 года явились три сотрудника НКВД (фамилии, звания, должности известны), предъявили ордер на арест и обыск. В этот же день спецконвоем в отдельном вагонзаке Т. Рыскулов был отправлен в Москву. Мама через сорок дней, 30 июня 1937 года, в Москве родила дочь Риду, а спустя несколько месяцев, как сказано выше, с грудным ребенком ее этапировали в АЛЖИР.

Еще одна лжеинформация пресловутой племянницы. Спустя семьдесят шесть лет она обвинила своего дядю в том, что он не встретил их семью, приехавшую в Москву. Однако ее старшая сестра Гаухар, здравствующая и сегодня, полностью отвергает такие наговоры, о чем написала в своих воспоминаниях, помещенных в книге «Турар Рыскулов», Алматы, «Экономика», 2004 г., с. 155—156. На самом деле отец вызвал их семью в Москву, встретил и занимался их обустройством. Моя мама хорошо помнила и описала в том же издании (с. 130—133), как «в нашу московскую квартиру были перевезены в 1932 году семьи родной сестры Турара с пятью детьми и двоюродного брата Уразбая. Тогда наша семья состояла из 18 человек. Кроме того, с нами постоянно проживали сироты из Казахстана, пока муж определял их в интернаты».

Следующим вымыслом является подпись, помещенная под фотографией, на которой Искандер обозначен сыном Надежды Константиновны. Нет! Мамой моего брата является Наталья Алексеевна Колосовская. Сообщение о могиле Шурика также неверно. Могилы, как таковой, у него нет. Урна с его прахом покоится в колумбарии на Донском кладбище-крематории в Москве. Но, пожалуй, не стоит продолжать вскрытие еще оставшихся в «воспоминаниях» выдумок нашей родственницы, так как считаю их беспардонностью, желанием покрасоваться на чужом горе, если не сказать — патологией. Полагаю, что это в своем роде единственный случай, и он более не повторится. Тем не менее последняя фраза из монолога Оспановой С. заслуживает ее озвучания: «О своем дяде я могу говорить часами». Что, рассказывать далее небылицы? Но не кощунство ли это!

Ко всем же другим, собирающимся писать что-либо о Т. Р. Рыскулове, у меня большая просьба: ознакомьтесь предварительно с публикациями о нем наиболее компетентных исследователей его творчества и жизни. На мой взгляд, сегодня таковым является автор трех монографий о нем (1984, 1988 и 1996 гг.) московский историк, профессор В. М. Устинов. Его последнее сочинение — «Турар Рыскулов», Алматы, «Казахстан», 1996, 463 с. В этом историко-публицистическом исследовании автор представляет своего героя как человека разносторонних интересов и трудной судьбы, благожелательного и разумного государственного деятеля, ученого, историка, экономиста, публициста, обществоведа и дает хронику его жизни и деятельности. Импонирует мне предельно сжатая, но подробная и выверенная информация о Тураре Рыскулове и его детях в биографической энциклопедии «Кто есть Кто», издание девятое, 2006 года (с другими изданиями не знакома).

Сегодня, 26 декабря 2008 года, отцу исполнилось бы 112 лет. С годами его богатейшее творческое наследие приобретает в моем представлении все больший интерес и значение. Фактически он является летописцем своего исторического времени. Времени, в котором он жил и работал. В своих трудах он обсуждает такие темы, как государственность, политика, история, экономика, народное хозяйство, коммунальное хозяйство, научная историография, охрана окружающей среды и многие другие.

В 1984 году выпущена книга «Избранные труды Т. Р. Рыскулова», а в 1997—1998 гг. опубликовано его «Собрание сочинений в трех томах». Однако собрание это далеко не полное. Общее число обнаруженных и собранных его трудов на сегодня более двухсот. Среди них около двух десятков книг и брошюр, более сотни публикаций в сборниках, газетах, журналах, научные статьи, значительное количество выступлений, докладов, тезисов, речей, обращений, минимум два десятка писем и телеграмм Ленину, Сталину и другим членам правительства РСФСР, СССР, союзных республик и др.

К сожалению, абсолютно точное число публикаций Турара Рыскуловича к настоящему времени не установлено. Поэтому историки употребляют слова «около», «свыше» и т. п. Все это потому, что уже сравнительно давно не проводится исследовательская работа по выявлению и сбору всего написанного Т. Р. Рыскуловым и опубликованного в ряде бывших советских республик не только на русском, но и на национальных языках, а также в Монголии, где он работал в 1924—1925 годах полномочным представителем Исполкома Коминтерна. Не найдены его лекции, которые он читал в Университете народов Востока в Москве. Нет в литературе анализа совместной работы Рыскулова с Луначарским, Кржижановским, Орджоникидзе и др., а также — с Бухариным, Рыковым, Сулимовым и др. Не изучены многие документы Совнаркома в период с 1926 по1937 год, а также — ТурЦИКа, Совнаркома Туркестанской АССР, подписанные Рыскуловым. В целом же творческое наследие отца, на мой взгляд, безусловно, имеет непреходящее научно-практическое значение, так как оставленная им обширная информация может служить современному поколению основой для понимания, анализа и предотвращения повтора той ушедшей трагической эпохи.

Юный Турар, познав сиротство, рано обрел самостоятельность и решительность. В этот период он добавил к своему возрасту два года. История его взросления и закалки подробно описана в поименованной мной литературе. Должностной список его короткой сорокалетней жизни (до ареста) составляет двадцать лет необычайно многогранной деятельности.

Для тех, кто впервые читает о Рыскулове, упомяну лишь некоторые его ключевые посты в туркестанском периоде. Полная многостраничная хронология его деятельности представлена во многих солидных книгах о нем и в его же трехтомнике. Двадцатилетний Турар включается в национально-освободительное движение, участвует в восстании казахов 1916 года. В 1917 году организует первый Революционный союз казахской молодежи. В 1918 году 22-летний Турар становится наркомом (министром) здравоохранения Туркестанской Республики. В этом же году его назначают председателем Центральной чрезвычайной комиссии по борьбе с голодом, а в 1919 году от ТурЦИКа — по борьбе с басмачеством. В январе следующего, 1920 года 23-летний Т. Рыскулов становится председателем ТурЦИКа. Невероятная активность, исключительные деловые качества и эрудиция приводят к назначению его в 1922 году на высший в то время пост председателя Совнаркома Туркестана.

Т.Р.Рыскулов

Осенью 1920 года Политбюро ЦК ВКП(б) назначает Рыскулова заместителем наркома (Сталина) по делам национальностей РСФСР и отзывает его в Кремль. Последний в жизни Турара Рыскуловича наивысший пост заместителя председателя Совнаркома Российской Федерации был предложен ЦК ВКП(б) и утвержден в мае 1926 года. Ему было неполных тридцать лет, проработал он в этой должности при Сталине беспрерывно и бессменно одиннадцать лет, что историки относят к своеобразному рекорду, достойному Книги Гиннесса. В целом отец трудился в Кремле около четырнадцати лет вместе со Сталиным, который его и уничтожил.

Заканчивая краткое знакомство читателей с жизнью и деятельностью Т. Р. Рыскулова и возвращаясь к теме этой публикации, хочу поделиться давно возникшей у меня идеей дополнительного оформления наименований наших улиц. Полагаю, что каждому жителю города, как и его гостям, небезынтересно узнать о той выдающейся заслуге, которая стала основанием для присвоения имени того или иного человека той или какой-либо улице. Для этого предлагаю на двух-трех приличных домах (начало, середина и конец улицы) повесить под ее названием металлическую трафаретку с полной записью фамилии, имени, отчества, а также дат жизни и информацию о его главнейшей конкретной заслуге (или заслугах). Не допускать фальсификации! Была бы рада откликам на мое предложение.

Рыскул Жылкайдаров - отец Турара, в арестантской робе

Искандер (Шурик) - сын Турара Рыскуловича

Надия Тубековна Исенгулова (Чумбалова)

Сауле РЫСКУЛОВА,

дочь Турара Рыскулова,

доктор биологических наук, академик МАИН

Казахстанская Правда, 26.12.2008